Если человек живет полной жизнью, какой же он инвалид?

Московские власти хотят сделать наш город одинаково удобным для всех. Закончившийся Год равных возможностей во многом этому способствовал. Но кроме пандусов и звуковых светофоров, людям с ограниченными возможностями нужны доброта и внимание окружающих…

Необидное слово

Много лет назад, на заре перестройки, я, начинающий тогда журналист, приехала в Болшевский интернат для слепых. И удивилась: жившие там девушки очень заботились о своей внешности, даже просили зрячий персонал подкрасить им ресницы, положить тон… Зачем? Ведь ни они сами, ни их слепые друзья увидеть этого не могли.

– Женщина всегда остается женщиной, и даже если сама себя не видит, все равно хочет быть красивой, – объясняет мой собеседник Владимир Ирха, методист ГМЗ «Царицыно» по работе со слепыми и слабовидящими посетителями.

У Владимира Александровича с детства были проблемы со зрением, но в начале 1996 года он полностью ослеп после неудачной операции.

– Это был врачебный эксперимент, – рассказывает Ирха. – Я с 1952 года был под наблюдением в Институте Гельмгольца, тамошние врачи говорили мне: «Вам нельзя делать никаких операций!» Ведь у меня плохие сосуды. Отслойка сетчатки у меня была почти на протяжении всей моей жизни.

К тому же в 1995 году оборвался хрусталик, и я вынужден был прибегнуть к хирургическому вмешательству. Операции по удалению хрусталика и отслойке сетчатки прошли успешно. А вот замена стекловидного тела оказалась чистейшей воды экспериментом, что при моих плохих глазных сосудах и привело к слепоте.

…По мнению Ирхи, слово «слепой» само по себе не звучит обидно, но все зависит от контекста и интонации говорящего. А еще, по мнению Владимира Александровича, не каждого слепого или слабовидящего можно назвать инвалидом в широком смысле этого слова.

– Если человек живет полноценной жизнью, если у него нет проблем с самореализацией, то какой же он инвалид? – убежден Ирха.

Эта оценка полностью относится и к самому Владимиру Александровичу. Учился он в школе для слабовидящих, которая была открыта в Москве еще в 1940 году. Потом пошел работать на одно из предприятий Общества слепых. Начинал рабочим, но понял, что профессия ему нужна совсем другая. В 1974 году окончил исторический факультет Московского областного пединститута им Крупской. Работал в архивах, преподавал в школе для зрячих в Царицыне на улице Севанской… – Проблемы со зрением, как я уже говорил, у меня были с детства, – продолжает Ирха.

– Ходил в довольно сильных очках (–15), но при чтении они не помогали. Поэтому читал без очков или с лупой. Это особенности зрения. Читал очень много и с удовольствием.

А еще Владимир Александрович много и с удовольствием занимался спортом: лыжи, беговые коньки, легкая атлетика, туризм. Увлекался фотографией.

Будучи старшим научным сотрудником в Культурно-спортивном реабилитационном комплексе Всероссийского общества слепых, стал автором экспозиции центрального музея. В Обществе слепых Ирха проработал 46 лет. Ему присвоено звание «Заслуженный работник ВОС», он также награжден знаком «За заслуги перед Всероссийским Обществом слепых 2-й степени».

Урок для зрячих

…Как получилось, что Ирха перешел на работу в Музей-заповедник «Царицыно»? На одном из совещаний в Музее истории Москвы шла речь о работе московских музеев со слепыми. Владимир Александрович рассказывал там, как Центральный музей ВОС работает со зрячими посетителями, чтобы дать им представление о слепых. После этого сотрудники ГМЗ «Царицыно» посетили ЦМ ВОС. Так и познакомились.

Чуть позже Ирху пригласили на должность методиста по работе со слепыми посетителями. Живет Владимир Александрович в Орехове, то есть недалеко от музея, а потому подумал-подумал – и согласился.

– Специальные музеи для слепых (тифломузеи) появились в России еще в 1895 году, – рассказывает Ирха. – Множество тогдашних наработок по-прежнему актуальны. В ГМЗ «Царицыно» методика для экскурсоводов, работающих со слепыми посетителями, тоже уже имелась. Я ее лишь подкорректировал. Изучил также интерактивную программу для детей «Вы поедете на бал», которую сотрудники отдела музейной педагогики музея хотели адаптировать для слепых детей. Они беспокоились: как отреагируют незрячие дети на игры в жмурки, фанты? Я пришел к выводу, что делать в программе надо все, что делают для зрячих ребятишек.

И слепые дети остались довольны! Они с удовольствием откликались на все задания, им было интересно переодевание в костюмы XVIII века, им было интересно потрогать прически и ордена той эпохи. Возвращаясь к вопросу о том, почему слепые девушки заботятся о своей внешности, хочу еще раз подчеркнуть: ребята не могли увидеть, но они ощущали себя в этом. Это нравилось и девочкам, и мальчикам. А что касается жмурок, то эта игра входит в программу, разработанную для слепых еще в 1886 году профессором Лесгафтом.

…Став консультантом в ГМЗ «Царицыно», Владимир Александрович проводит теперь регулярные консультации для персонала в Хлебном доме и в Большом дворце музея-заповедника.

– Я рассказываю, как общаться со слепыми, – говорит Ирха. – Объясняю, что у «слепых глаза на пальцах», то есть незрячим людям нужно дать «осмотреть» все, что возможно, методом осязания (потрогать). И что термин «посмотреть» вполне уместен в применении к слепым.

По словам Владимира Александровича, в музеях, которые ориентируются на слепых и слабовидящих посетителей, нужно сделать возле экспонатов, которые размещены за стеклом, специальные этикетки, выполненные шрифтом Брайля.

– Если нельзя ощупать предметы, то нужно дать слепым возможность хотя бы прочитать, что здесь находится. В музее-заповеднике «Царицыно» будут к этому постепенно переходить, – говорит Ирха.

– Владимир Александрович, но если посетителю музея придется всего лишь читать этикетки, то не проще ли вообще не ходить в музей, а прочитать дома книгу об этой эпохе?

– Проблема в том, – объясняет Ирха, – что книг для слепых очень мало. В свое время выпускали книги шрифтом Брайля, но в основном марксистско-ленинскую литературу. Кроме того, книги, выполненные этим шрифтом, гораздо толще, чем книги для зрячих. Например, 300 страниц для зрячих – это три огромных тома для незрячих! Сейчас такие книги вообще мало кто читает. Хорошо, что появились аудиокниги!

Жить все интереснее

…Как уже было сказано, живет Владимир Александрович недалеко от Музея-заповедника «Царицыно». Но без сопровождения пока на работу добираться не может: сложно ориентироваться на территории.

– На территории музея-заповедника есть макеты дворцового комплекса, – рассказывает Ирха. – Я с ними уже познакомился, потрогал. Но они неудачные. Это еще один пункт, по которому нужно работать.

Конечно, помогает то, что в 50-е годы Ирха, тогда еще мальчишка, облазил руины царицынского дворца.

– Я помню то, что видел раньше, до 1996 года, – говорит Владимир Александрович. – Но теперь, конечно, воспринимаю окружающий мир по-другому.

Москву Владимир Александрович тоже знает хорошо, помнит, какой она была…

– Несмотря на усилия городских властей, незрячим пока еще не стало проще в одиночку передвигаться по городу, – считает Ирха. – И это не только мое мнение, но мнение очень многих незрячих людей, с которыми я общаюсь. Например, машины, припаркованные прямо на тротуарах. Я живу в Орехове, ездил на прежнюю работу до станции метро «Полежаевская», один в метро. Жена до входа в метро проводит, а дальше я один. Прощупываю дорогу тростью. Но ситуации бывают разные.

– Не так давно у меня случился конфликт на станции метро «Пушкинская», – вспоминает Владимир Александрович. – Я шел по платформе к первому вагону. Задел тросточкой мужчину, извинился, попросил разрешения пройти.

Но он в ответ… полез в драку. Хорошо, что я в юности спортом занимался. В свое время я много поездил по России, когда работал методистом культпросветработы в Обществе слепых. В то время и место в транспорте слепым уступали, и дорогу помогали найти. Сейчас в людях скопилось много злобы.

…Но на отношении зрячих к незрячим Ирха не «зацикливается». Разные ведь люди бывают, независимо от остроты зрения. Владимир Александрович переходит к обсуждению гораздо более интересной для него темы: о тифлоприборах, значительно облегчающих жизнь слепым.

– Есть брайлевские пишущие машинки, приборы для письма, специальные приспособления к компьютерам, – рассказывает он. – Есть специальные шахматы для слепых, есть звучащий мяч! Слепые биатлонисты выступают порой лучше зрячих. Целятся они в специальных наушниках благодаря звуковому сигналу. Чем он выше, тем точнее наводка.

У тифлошахмат черные квадраты на доске слегка приподняты, а каждый квадрат имеет небольшое отверстие в центре. У фигур, соответственно, есть штырьки.

Белые фигуры отличаются от черных специальной нарезкой внизу, идущей по кругу. У звучащего мяча внутри колокольчик.

– Мы раньше набивали мячи горохом и играли в футбол на открытом поле, по звуку, да еще и перекрикивались, – вспоминает Владимир Александрович. – Травм на поле во время игры слепых не больше, чем у зрячих футболистов. Уже появился и компьютер с тифломонитором, на котором можно «посмотреть» карту. Начали делать говорящие навигаторы для слепых. Так что жить становится интереснее.

Фото Максима Горлова

Газета «Вечерняя Москва»